Кому неизвестны муки стыда? В стыде мы отталкиваем ту часть себя, которая навлекла на нас невыносимые душевные терзания. Теряя то, что ранее отвратило от нас манящий и загадочный взгляд Другого, мы вытесняем, смещаем, маскируем objet a и вновь обретаем хрупкое равновесие. Но какой ценой, что нам приходится отбросить? Читаем об объекте, связанным со стыдом посредством изучения статьи из Dictionnaire de la psychanalyse, Словаря психоанализа, под редакцией Б. Вандермерша и Р. Шемама.
Введение от переводчика: стыд как abject
Прямо сейчас для вас несколько забав с этимологией термина, которые могут пригодиться для вящей ясности. Начнем!
Прояснить роль этого отброса поможет лингвистическая метафора сродни тем трюкам, к которым прибегают лингвисты-постnмодернисты, а также любители hotkeys и сокращений при наборе текста.
По-французски objet - объект. Объект а, objet a - один из ключевых концептов лакановского дискурса. Если a в objet a вытеснить в самое начало, сместить и замаскировать, записав как abjet, намек на лакановский смысл останется, но вдобавок мы перехватим ещё этих мягких французских плюшек.
Слово abjet, пожалуй, в ходу лишь у тамошних любителей выражаться вычурно и фигурально - скорее, оно имеет контркультурный и/или саркастический оттенок. Его более-менее адекватным переводом может быть фиговина или штука-дрюка (в зависимости от контекста вплоть до НЕХ). Что есть здесь кроме ἀтрицания?
Теперь о всем известном объекте, об objet. Интересно, что в ряде словарей объект понимаем как все, что открыто взору. С уточнением, что объектом является то, что мы способны как-либо ощутить.
Например, Dictionnaire de l'Académie française, 4th Edition (1762)
Objectum часто переводится как предмет, но все же объект - далеко не только предмет. Средневековое objectum (то, что предшествовало) это производное от латинского obiectus (предыдущие обвинения, выступления против в юридическом разрезе) как формы глогола obicere. Фолловерам со знанием украинского языка будет понятно внезапное обсценное созвучие в последнем курсиве.
кроме того, можно заметить здесь игру в бисер: лат.obicere = ob- + iaciō. Глагол iaciō (jacio, отсюдаjet - бросок)очень многозначен, это и выражать, и распространять, и бросать, и закладывать новую основу - и его смысл во многом определяет использование приставки, предлога ob- (к, перед, по причине - ob eam causam). Для еще более глубоких изысканий подойдет любой подробный этимологический словарь.
Слово objet могло и само использоваться и как глагол. В таком случае в старофранцузском значение objecter (все от того же obiectus) было еще более прямолинейным - "выдвинуть оппозиции", "возразить", "привести как основание для неодобрения", "выступить против".
В слове objet значение "вещи" появляется много позже, не ранее XIV века.
Итого, в слове, которое мы так часто используем по разным поводам, изначально заложено значение противодействия и даже контраргумента в какой-то полемике. С кем же ведется эта полемика?
В ответе на вопрос нас заинтересует его омофон abject.
Слово abject - позднейшее искажение от лат. abiectus, abicio = ab- (от, прочь) + iaciō (в значении бросать, швырять). То, что отбрасывается, отшвыривается.
Charlton T. Lewis, Charles Short, A Latin Dictionary
Кроме того, до Революции 1789 года abject употребляли для обозначения лиц, прозябающих в нищете, крайне непритязательных, униженных. И конечно же, оскорбленных. Еще со Средних веков так могли именовать надувателей, обманщиков - тех, кому, как считалось, не было места в обществе. В узком криминальном контексте abject было равносильно преступнику, изгою, в широком социальном - разнесчастному бедняку. Один из вариантов использования - применительно к тем религиозным подвижникам, которые доходили до крайностей в смирении и нестяжательстве. Позже слово потеряло тонкость социального разграничения и получило более явные уничижительные и бранные оттенки низости, гнусности, мерзости.
TLFi (1971-1994)
Abject говорят как о существе вообще, так и о конкретных побуждениях и качествах: например, âme abjecte - пакостная душонка, créature abjecte - гнусная тварь и т.д.
Спешу обратить внимание читателей на характерное практическое наблюдение. Один анализант, натыкаясь своих в свободных ассоциациях на стыдогенные моменты, спешил резко переключиться на описание отечественного политикума. Безо всяких логических связок он переходил к монотонному перечислению негативных определений одного из лагерей привластных фигур, стараясь при этом не повторяться в эпитетах. Заслуживает отдельного упоминания то, что все слова были литературно употребимы, то есть цензурны; при этом поражало разнообразие накопленных богатств родного языка. Формообразующим элементом, общим для каждого "экспоната" коллекции, было неприятие проявлений телесности.
Что же касается словарей, Вики предлагает к слову abject аж 21 синоним: abominable, bas, crapuleux, dégoûtant, déshonorant, écœurant, honteux, ignoble, ignominieux, indigne, infâme, infect, innommable, méprisable, misérable, odieux, repoussant, répugnant, sale, sordide, vil... в специальных глоссариях их еще больше.
Littré: Dictionnaire de la langue française (1872-77), Dictionnaire de l’Académie française, 8ème édition (1932-1935).
В этимологии, в синонимическом ряде привлекает внимание одна особенность: это акцент на физических характеристиках. Часть синонимов образовано по принципу "от противного", например, ignoble - не нобль, то есть вне высших позиций средневековой иерархии de и von. Остальные синонимы так или иначе физиологичны: они коннотируют различные признаки телесной нечистоты, нечистоплотности. Говоря о неприятном запахе, вони, отвращении все они сходятся в одном - это нежелание коснуться тела, отказ в телесном прикосновении, близком контакте. Выше перечисляются тошнота, склизкость, ничтожность и сопутствующая гадливость с желанием оттолкнуть, унизить, изолировать нечистых. Дикость, необузданность в смысле телесных отправлений и проявлений объясняется в европейском романтическом каноне низостью души, недоразвитостью, жадностью, бесчестностью.
Но откуда столько слов, если речь идет всего-навсего о некоторых естественных состояниях тела? В чем их угроза?
Наслаждение испражнениями, выделениями, спонтанными действиями в неокультуренном виде грозит антисанитарией, сопутствующими ей болезнями, социальной неуместностью - это одно из биологических оснований стыда. Но будь дело лишь в чистоте пеленок, стыд не был бы так стоек и вездесущ.
Тело возбужденное, тело, наполненное безусловным желанием и самодостаточное в наслаждении - вот угроза всей цивилизации. От того, чтобы погрязнуть в каком-нибудь простом на вид блаженстве (как-то в исследовании дна лужи или горшка), удерживает Другой, дозируя жизненно важное внимание и угрозы. "Прочь, брось, выкинь! Это грязно, это аbject, и ты тоже станешь аbject!".
Есть много детских игр, которые позволяют отреагировать эту тревогу, к примеру, "горячая картошка","квач"... и которые часто перерастают в схемы взрослых взаимодействий. Вина сопровождается стыдом за несоответствие идеальному образу. Стыд - грани разочарования в себе. Это внутреннее наказание за неудачную попытку несанкционированно насладиться, причислив себя к самым-самым, к высшим.
Интересно в связи с этим вспомнить тематический ряд анекдотов "о чистенькой девочке", например (narrato refero):
Сидит в песочнице девочка, сама чистенькая-чистенькая, но платьице испачкано. Идет мимо прохожий:
- Девочка, вот ты вся такая нарядная, а почему платьице у тебя испачкано?
- Да вот, блевала я.
(вариант: ...но ест что-то грязное. Прохожий:
- Девочка, вот ты вся такая нарядная, а что за гадость ты ешь?
- Не знаю, оно само приползло.)
Комический эффект достигается за счет резкого контраста, но еще и благодаря внезапному освобождению от условностей в этой идентификации.
На уровне сознания мучительный стыд способны пригасить диалектические конструкты типа: "Действительно ли мне столь нужен сейчас тот, кто отвергает мою субъектность"? Да, отогнать, приглушить неприятную мысль можно, и относительно легко - сменив приоритеты и авторитеты на менее требовательные (в первом приближении). Но далеко не каждый из тех, кто готов пускаться в дикий пляс с немытыми ногами, освободится и освободит от бремени лишних условностей - мы видим последствия этой наивной магической веры при реабилитации бывших членов деструктивных сект, где вместе с зубным камнем счищается эмаль. Субъект имеет склонность постоянно искать примитивные ритуалы, при этом не удовлетворяясь своим подвижничеством; очень скоро для свободы становится нужно что-то еще. В глубине каждого культурного существа тонкий налет цивилизованности поддерживается стыдом, который становится наказанием при несоответствии любви желанию.
Стыд
стыд сущ.м.р. (фр. honte, англ. shame, нем. Scham, Schande). 1. Объективно: унижающее бесчестье. 2. Субъективно: аффект, охватывая видимые части тела, сигнализирует субъекту о внезапном обесценивании его образа (его я [moi]) или кажущегося, вскрывая его первоначальную связь с отталкивающим объектом (объект a) и подводя к избавлению от него.
ЭНЦИКЛ. Стыд не является фрейдовским концептом. Слово Scham, нередко появляющееся в ранних трудах Фрейда, наиболее часто связано с отвращением, моралью, ужасом, несчастьем или жалостью (Три очерка о теории сексуальности, 1905), в зависимости от контекста переводится как стыд или стыдливость. Оно обозначает одну из "психических плотин" против сексуальности. В "новом цикле лекций" (1932) Фрейд все еще придает ему общепринятое значение. Стыд, или целомудренность у женщины, понимается как чувство сексуальной приниженности. Фрейд все-таки признавал важность стыда в собственной жизни, а именно в Толковании сновидений. Главным образом он утверждал, что в меланхолии и в паранойе стыд теряет власть аффектировать по-прежнему испытывающего его субъекта, определяя тем самым важность стыда в разностной диагностике.
В Бытии можно найти точную этиологию стыда: это знание о Добре и Зле (полученное нарушением запрета), которое приводит к стыду обнажения гениталий. Притязание воплотить это Добро, сравнявшись с идеалом, превратилось в знание о наготе. Иногда, как в этом случае, стыд связывается с ошибкой, но в общем стыд противопоставляется вине, при определении ее как результата влияния идеала я (idéal du moi), а не сверх-я (эти два термина у Фрейда иногда смешиваются) на я (le moi).
Как отвращение, но обращенное на собственное тело, стыд является результатом вытеснения, предписанного воспитанием. Происходит возвращение в перцептивное поле объекта, который был вытеснен за частичную связь с сексуальностью.
В противоположность тревоге стыд предполагает сознательный возраст, то есть вхождение в область социальных ценностей, где стыд становится одной из них по мере появления в речи: "стыдиться за..., стыдиться из-за..., стыдить..." и т.д. Он отличается от тревоги еще и тем, что охватывает обнаженную поверхность тела : стыдом "покрываются", тогда как тревоге скорее скажут, что она "наполняет". Он предполагает выведение на сцену преимущественно непубличного тела, например, в стыде пост-фактум. Если застенчивость сигнализирует краснотой лица о том, что тело является метафорой фаллоса, то стыд охватывает тело только после отказа Другого утвердить его ценность. Например, когда презрение соответствует признанию желания.
Структурно стыд возникает из несоответствия субъекта и я, желания и любви. Он сигнализирует о несократимом напряжении между двумя императивами:
- первый предписывает субъекту, чьим предшественником является объект a, поместить себя в поле идеального, увлекшись приманкой образа, достойного любви (i(a));
- второй состоит в условии желания, которое поддерживается лишь фантазмом ($ ◊ a), где субъект вынужден реально опираться на свою нехватку бытия, объект a, но не на собственное я. В этом усилии субъект подвергается случайности признания.
Причина стыда - во внезапной потере поддержки идеала я согласно соответствующему воображаемому представлению субъекта. Его механизм состоит в потере заманчивой оболочки идеального я, потере поддержки, которую он придает я, и следовательно, в крушении я как объекта a фантазма. В спешном побуждении отделиться от этого "отвратительного" объекта субъект может подвергнуться опасности, даже если "смерть от стыда случается редко" (Лакан).
В конституировании желания стыд отмечает обязательный переход (маленький Ганс). A contrario, отсутствие стыда в меланхолии означает отсутствие или потерю этой диалектики путем смешения субъекта с объектом. Необходимо также принимать во внимание участившиеся случаи, когда стыд становится лишь пассивным результатом несовместимости идеалов культур, продвигаемых современностью, с их последствиями для субъектности.
Изобретением слова стыдология Лакан уточняет этическое значение стыда. Отстраняя традиционную онтологию и прославление бытия, он напоминает, что идея быть рождается лишь из языка, еще точнее "из раскола, производящегося сказывающимся". Этот раскол есть место сокрытия объекта a, единственного объекта, который являет нехватку бытия субъекта (его стыд). Имея решимость поддерживать функцию этого объекта, аналитик может помочь анализанту перейти через его недоговорки следуя основному правилу, где стыд структурно наиболее стоек либо же наиболее узнаваем. Та же решимость убережет его от низкого угодничества власти объекта и поможет найти целебное бесстыдство высказывания, повергающее без удара.
